Игорь Панин. Я не хочу это видеть: Сборник стихов. – Тверь; М.: Альфа-Пресс (книжные серии товарищества поэтов «Сибирский тракт»; серия «Срез»), 2020 – 104 с.: ил. – 500 экз.
Разумеется, никаких презентация в связи с коронавирусом в ближайшее время не будет. И июньский фестиваль «Красная площадь», где книжка должна была быть представлена, теперь вряд ли состоится.
Игорь Панин. Я не хочу это видеть. Сборник стихов. – Тверь, Москва: Альфа-Пресс (книжные серии товарищества поэтов «Сибирский тракт»; серия «Срез»), 2020. – 104 стр. с илл.
Поэт всегда помещен в сложное, многослойное, противоречивое пространство, в котором концентрация боли – и частного, и мирового масштаба – предельно высока. Напряженный ритм жизни, непростая обстановка в стране и за ее пределами, натянутые отношения между людьми – все это накладывает отпечаток на личность писателя и неизменно находит отражение в его произведениях. С другой стороны, с каждым новым витком развития общества оно все более удаляется от своих корней. И это ведет к катастрофическому разрушению не только основ мироустройства, но и самого мира:
Не стало философа, писателя, политика Константина Крылова.
Как обухом по голове – скончался Константин Крылов. В возрасте 52 лет, перенеся несколько инсультов подряд. Что тут скажешь, рановато, конечно. И до обидного не вовремя. Ладно бы пожил человек, устал, решил отойти от дел и зачах… Но нет – Крылов как раз был на подъёме, писал книгу за книгой, активничал (как обычно) в Сети, публиковал статьи в различных изданиях. Да, были в последние годы неудачи: свернувшиеся проекты, практически перекрытая после осуждения по 282-й статье политическая деятельность, унизительное безденежье... Но при этом он всё-таки работал, рук не опускал и мог бы сделать ещё очень многое.
В основном он был известен как мыслитель правого толка, общественно-политический деятель и писатель-фантаст, публиковавшийся под псевдонимом Михаил Харитонов. Однако о его политической деятельности пусть говорят соратники. Его художественную прозу ещё предстоит оценить литературным критикам. А нас больше интересует публицистическое и философское наследие Крылова. Всё-таки это был незаурядный мыслитель, который вывел «русский вопрос» на новый уровень. Его нередко сравнивали с Розановым. Я и сам, рецензируя лет 10 назад в «ЛГ» его книгу «Прогнать чертей», провёл подобную параллель. И полагаю, Розанов не стал бы возражать против такого сравнения.
Такое ощущение, что Крылов был всегда. Мы все давно к нему привыкли. Ещё в начале нулевых, в олдскульном ЖЖ, он уже был широко известен, притягивая к своей странице как друзей, так и недругов. Читать его было интересно, хотя, например, Галковского, которого он обильно цитировал и от которого во многом отталкивался, я открыл для себя ещё в 1992 году, когда “Бесконечный тупик” частями публиковался в различных журналах. То есть в информационном плане для меня мало что нового и неожиданного было в крыловских текстах. Всё-таки сформировались мы оба в девяностые, читали примерно одни и те же книги и газеты (в т. ч. и национал-патриотический Самиздат), подозреваю, могли пересекаться на каких-то массовых мероприятиях, на которые в те времена была определённая мода.
Новизна, однако, заключалась в подаче материала. Патриотическая публицистика восьмидесятых и девяностых была, за редким исключением, унылой и однообразной. Ей не хватало гибкости, иронии, да просто какого-то шарма. Оный шарм, кстати, сначала и появился в “Бесконечном тупике” у Галковского, а затем — в начале нулевых — в ЖЖ Крылова. Это была уже иная патриотическая риторика, без нытья, без сектантского ухода от реальных проблем, без жидоедства и традиционного сворачивания в позу жертвы. Крылов был активен, искромётен и смел, являя собой новую формацию русского националиста — человека умного, расчётливого, начитанного, способного переспорить кого угодно. Своих это удивляло, чужих настораживало. И это было красиво, чертовски здорово!
В стародавние времена у суеверных людей всякое упоминание о смерти служило чем-то вроде заклинания, способного отпугнуть её. Детям перед сном рассказывали страшные сказки с трагическим финалом, пугая так, что, очутись современный ребёнок в том далёком и непонятном мире, услышь он хотя бы одну убаюкивающую историю тех лет, непременно бы окосел на оба глаза и начал заикаться. Девушке, выходящей замуж, предрекали мученическую смерть от рук неистово ревнивого мужа; воины, уходящие в поход, пели песни о скорой погибели, и даже ритуал подготовки к охоте сопровождался дошедшим до наших дней фразеологизмом «ни пуха ни пера», ибо считалось, что прямое славословие способствует сглазу. Подобные заговоры легко найти в поэзии Панина:
